Республиканский бюджет недавно подвергся серьезной корректировке: доходы увеличены на 7,8 млрд сомов, а расходы – на 18,4 млрд сомов. При этом дефицит вырос на 10,6 млрд сомов и достиг 25,3 млрд сомов, и покрывать его планируется за счет внешних источников. Чем объясняются такие изменения и насколько они оправданны, в интервью "ВБ" рассказал председатель общественного наблюдательного совета при Министерстве финансов Бакыт Сатыбеков.
– Чем вызвано такое повышение размера дефицита бюджета?
– Это вполне ожидаемые действия со стороны правительства. Осенью прошлого года Счетная палата провела оценку проекта закона о республиканском бюджете на 2015 год и сделала замечание, что не были учтены последствия вступления в ЕАЭС. Соответственно, был неправильным как макроэкономический прогноз, так и прогноз исполнения бюджета. Плюс наложился кризис, начавшийся в России. Вполне естественно, что изменились параметры бюджета. Вырос не только дефицит, но и общий объем бюджета.
Дефицит растет, потому что выпадают некоторые доходы. Кроме того, надо повышать расходы. Теория гласит, что в период кризиса, чтобы разогреть экономику, надо снижать налоги и увеличивать расходы. Это вполне понятно, объяснимо и, может быть, даже необходимо. Другой вопрос, насколько правильно определены приоритеты. Мы этого не знаем.
– Это почему же?
– Правительство и Минфин опять действуют непрозрачно. По уму, не мешало бы провести публичные слушания, объяснить причины происходящего, рассказать, что они собираются делать, к чему это приведет. Но почему-то они уклоняются от подобного рода обсуждения. Поэтому увеличение расходов может быть, как эффективным, так и нет. У нас не хватает информации для оценки ситуации в целом.
Еще в то время, когда министром финансов была Ольга Лаврова, мы неоднократно просили провести несколько публичных слушаний. В частности хотели обсудить проект стратегии развития Минфина на трехлетний период, стратегию управления госдолгом, изменений и дополнения в республиканский бюджет, а также планы по реорганизации Госфонда развития экономики. Однако никакого ответа и действий со стороны Минфина нет до сих пор. Хотя по поводу необходимости проведения общественных слушаний выходило даже специальное распоряжение правительства.
– Такую пассивность проявляет только Минфин?
– Я общаюсь с коллегами из ОНС при других госорганах, и все они жалуются на спад активности и отсутствие взаимодействия. Видимо, это связано с началом предвыборной гонки. Политикам сейчас не до того, чтобы требовать от министерств и ведомств, а те этим пользуются. Наблюдается реальный откат в области прозрачности и подотчетности. Как только ушла Лаврова, была закрыта вкладка по доходам на портале budget.okmot.kg. Недавно ее частично открыли. Сама эта тенденция вызывает озабоченность. Если все так продлится до осени, то вообще будет не до наблюдательных советов.
– Своевременно ли повышаются зарплаты и пенсии?
– Повышение зарплат учителям считаю правильным действием. Мы влились в сообщество более богатых стран, где зарплаты у работников социальной сферы более высоки. Стимул уехать будет очень высок. Поэтому нужно поддерживать наш сектор образования, так как из него начнется большая утечка русскоязычных кадров. Снижение барьеров для миграции также будет способствовать утечке мозгов из страны. Это будет сильно влиять на деградацию как нашей системы образования, так и здравоохранения.
Но опять же вопрос повышения зарплат требует широкого обсуждения. Если окажется, что это какое-то копеечное повышение, то оно никому не поможет, но расходы бюджета вырастут.
Что касается пенсий, то они зачастую повышаются только за счет средств Соцфонда. Если какая-то часть повышается за счет бюджета, то, как правило, это оплата базовой части пенсии и надбавки определенным категориям. Например, судьям, непонятно за какие заслуги.
– Как рост дефицита бюджета повлияет на государственный долг?
– Естественно, он будет расти. Пока его уровень достаточно умеренный, хотя размер внешнего госдолга приближается к законодательно установленному пределу – 60% к ВВП. Но в целом ситуация управляема и до критического состояния еще далеко. К тому же у нас есть определенный опыт, когда в начале 2000-х годов размер госдолга превышал 100% к ВВП.
Единственно, приоритеты заимствования надо согласовать с интересами развития. Если мы строим объекты, которые не нужны на данном этапе, то, может быть, не стоит на эти цели занимать и расходовать средства. В качестве примера приведу дорожный сектор. Поскольку в экономический кризис происходит спад деловой активности и объем грузоперевозок сокращается, то, может, сейчас не стоит строить дополнительные, альтернативные дороги, а эксплуатировать имеющиеся и содержать их в должном состоянии.
– Многие считают, что в бюджете слишком много внимания уделяется социальному сектору и слишком мало – вопросам развития.
– Я бы так не сказал. Если суммировать все расходы социального сектора, то, действительно, может показаться, что они самые главные и значительные. Но если посмотреть в отдельности, то раздел, посвященный экономическим вопросам, самый большой. И его рост отчетливо наблюдается последние несколько лет. Другой вопрос, насколько реализуемые проекты соответствуют национальным приоритетам.
А то, что большие ресурсы уходят на образование и здравоохранение, вполне объяснимо по одной простой причине: в этих секторах работает большое число людей, обслуживающих население. Так и должно быть. В секторе социальной защиты – очень большое количество получателей пособий. Их более 300 тысяч. Это тоже объяснимо, потому что у нас очень высокий уровень бедности. Нужно поддерживать детей из бедных семей, лиц с ограниченными возможностями, пожилых людей. Всех их нельзя оставить без поддержки. Наш бюджет априори должен быть социально ориентированным.
– Какие дополнительные возможности пополнения бюджета имеются?
– Пытаться пополнить бюджет путем повышения налогов в настоящий момент нельзя. Зато имеется теоретическая возможность увеличить поступления за счет улучшения администрирования на границе, поскольку были обнаружены большие расхождения в зеркальной таможенной статистике. Конечно, при условии, что будет расти товаропоток. Если НДС будет администрировать Налоговая служба, то, по идее, должно произойти увеличение поступлений.
А так, рецепты те же самые – нужно сокращать теневой сектор. Хотя сделать это непросто, поскольку в период кризиса опять будет происходить сжимание экономики и у предпринимателей будет меньше мотивации выходить на свет. Поэтому в данное время нужно не доить бизнес, а помогать пережить непростое время.
– Как на бюджет влияет рост курса американского доллара?
– По-разному. Если смотреть с точки зрения поступлений от импортируемых товаров, то их номинальная стоимость растет и собирается больше налогов. Но с точки зрения обслуживания госдолга расходы растут. В прошлом году была такая ситуация, потому что прогнозируемый обменный курс доллара к сому был заложен ниже, чем случился к концу года. В связи с этим пришлось вносить изменения в бюджет.
– Как вы относитесь к идее приватизации госсобственности и, в частности, к вопросу продажи мобильного оператора "Альфа Телеком"?
– В целом позитивно. Я вообще за минимальное присутствие государства в экономике да в жизни. Государство хорошо тогда, когда его незаметно и невидно. Это говорит об его эффективности. Считаю, чем меньше активов принадлежит государству, тем лучше. Мировая практика показывает, что объекты с большой госдолей, как правило, управляются неэффективно. Пусть лучше частный сектор обслуживает население. Поэтому я за то, чтобы государство избавлялось от активов, которые ему в принципе не нужны для эффективного осуществления своих функций.
– До какой степени можно все приватизировать?
– Теоретически можно приватизировать все, кроме судопроизводства, правопорядка и защиты от внешних агрессоров. Как видим, сегодня даже за образование и здравоохранение население вынуждено платить, хотя формально они считаются бесплатными.
Если доходная часть бюджета будет сокращаться, так почему не реализовать активы, которые сразу покроют существенную часть расходов. Люди, которые ратуют за сохранение "Альфа Телекома", не понимают, что в то самое время нам приходится наращивать госдолг.
Взять к примеру "Кыргызтелеком". В конце 90-х его не продали, хотя оценочная стоимость составляла $400 млн. По тем временам это большая сумма, около двух бюджетов страны. А сейчас предприятие находится в предбанкротном состоянии.
Или другой пример. Несколько лет назад стоимость доли Кыргызстана в Centerra превышала $1,7 млрд. За прошедшее время размер доли не изменился, а ее стоимость упала в разы. Так. может быть, стоить продавать госактивы, когда они находятся на пике стоимости, а не держать до тех пор, пока они совсем не упадут в цене?
– Стоит ли ожидать, что таможенные поступления вырастут с учетом той доли расщепления, которую Кыргызстан получил в ЕАЭС?
– Да, предполагалось, что будет повышение. Но все будет зависеть от совокупного импорта в страны ЕАЭС. В связи с политической ситуацией – санкциями против России и антисанкциями – объем импорта сокращается. Плюс дополнительно негативно влияет девальвация рубля. Поэтому не исключено, что те оптимистические прогнозы, которые наши таможенники строили в прошлом году, не сбудутся.
Вообще, сложно сказать, что произойдет. С одной стороны, нам помогают, предоставляя гранты. Создан Российско-кыргызский фонд развития. Ожидается приток крупных инвестиций в энергосектор. Поэтому кажется, что все должно быть позитивно. Но на фоне того, что происходит во внешней среде, в той же России, большой вопрос, произойдут ли улучшения в ближайшее время. Даже снятие барьеров для наших трудовых мигрантов может не выправить ситуацию. Ведь помощь нужна нам именно сейчас, когда мы испытываем наибольшие трудности. Как говорится, дорога ложка к обеду.
