Врачи роддома №1 командно спасают жизни молодых мам

Амаль - значит надежда

В редакцию "Вечерки" пришли родственники роженицы городского клинического родильного дома № 1 и попросили рассказать о врачах, которые в прямом смысле слова вернули молодую мамочку с того света. "Если бы не они, то вместо радости четверо ребятишек, в том числе и родившаяся малышка, остались бы без мамы", - сказали близкие 34–летней Гульнары.

Командный дух

И мы отправились в первый роддом. Поскольку за последние полгода никто не обращался к нам с такой просьбой. Больше приходили со слезами и с жалобами на врачей столичных роддомов. Судя по итогам полугодия, озвученным на коллегии Минздрава, ситуация с материнской смертностью резко ухудшилась по сравнению даже с тем же периодом прошлого года. За пять месяцев этого года по разным причинам умерли 37 женщин, в минувшем - 27. Основная причина смерти - кровотечения во время и после родов.

У пациентки первого роддома, родственники которой и приходили в "Вечерку", тоже открылось кровотечение, из–за которого она могла умереть. Ее спасли. Значит, все– таки можно возвращать с того света, казалось бы, безнадежных женщин. Для этого, как показал этот случай, нужна четкая и грамотная организация спасения больных в экстренных ситуациях и, конечно, профессионализм.

- Мы сами еще не вышли из стрессового состояния, - говорит, уже смеясь, главный врач роддома Аминат Байтикова. - Действительно пациентка пять дней находилась между жизнью и смертью. Мы, кажется, подняли полгорода, чтобы ей помочь.

- И даже больше. Причем никто из наших коллег не отказал: все приезжали сразу же по нашей просьбе, помогали, - добавил заведующий реанимационным отделением роддома Дмитрий Зеличенко.

Этот роддом, пожалуй, отличается от других именно командным стилем работы. Если привозят тяжелую пациентку, то практически весь персонал на ногах. Причем каждый сотрудник в экстренных случаях четко знает, за что конкретно он отвечает. Коллектив работает как единый механизм. Так было заведено при прежнем главном враче Валерии Николаевиче Киме, который разработал тактику спасения больных до мелочей, так осталось и сейчас. И этот дух коллективизма и сплоченности помог спасти не одну, можно сказать, обреченную на смерть женщину. Не случайно же самый низкий показатель смертности по стране именно в этом родильном доме.

- У нас нет такого деления: эта пациентка моя, а эта - твоя, - продолжает Аминат Харуновна. - И главное, вовремя правильно поставить диагноз. Если своевременно этого не сделать, то неправильные действия могут повлечь, наоборот, массу осложнений. Одно будет накладываться на другое, и ситуация может просто выйти из–под контроля.

Гульнару привезли с давлением под 180. На фоне повышенного давления началась отслойка нормально расположенной плаценты. То есть детское место, которое выходит уже после рождения ребенка, начало отделяться еще до появления малыша на свет. А это - опасность кровотечения, которого больше всего опасаются акушеры–гинекологи. Поскольку именно из–за него чаще всего и умирают роженицы. И, конечно, однозначно - это смерть ребенка, если плацента отделяется, то он погибает не родившись.

- В придачу у Гульнары были настолько ломкие капилляры и настолько нарушена система свертываемости крови, что даже от манжетки тонометра на ее руках оставались синяки. Еще задолго до родов у женщины начался хронический ДВС - синдром, когда даже в каждом капилляре свертывается кровь, - объясняет Аминат Харуновна. - Чтобы спасти женщину и ребенка, надо было во что бы то ни стало ее прооперировать, несмотря на очень высокое давление.

Решение об операции надо было принимать незамедлительно - счет жизни Гульнары и ее младенца исчислялся минутами. Консилиум принял однозначное решение - оперировать. Риск почти стопроцентный. Но если не оперировать, то родственники, которые сходили с ума от волнения под окнами роддома, получили бы два гроба. Врачи провели кесарево сечение. Девочка родилась здоровенькая, крепенькая. А вот состояние матери ухудшалось - кровотечение продолжалось, кровил, как пояснили медики, каждый капилляр. На фоне этого началась острая почечно–печеночная недостаточность, иными словами, эти органы отказывали. У пациентки не было даже сил дышать. И врачи боялись, что разовьется гипоксия мозга и женщина впадет в кому, поэтому пять дней Гульнара находилась на аппарате искусственной вентиляции легких. И все эти дни, часы, минуты шла борьба за жизнь молодой женщины.

Как признаются теперь врачи, иногда у них было ощущение безнадежности: когда казалось, все, что могли, они сделали. Но тем не менее цеплялись за последний шанс и в прямом смысле удерживали Гульнару на этом свете. Приглашали нефролога, сосудистого хирурга, трижды Гульнару возили на сеансы гемодиализа в Национальный центр охраны материнства и детства. И случилось чудо: женщина пошла на поправку.

- Эти минуты неимоверного напряжения, многодневной борьбы за человеческую жизнь, наверное, надо пережить, чтобы почувствовать расслабление и радость после выхода из этого ада, - говорит доктор Ирина Толочинцева. - Жизнь молодой женщины могла оборваться в любое мгновение, и не потому, что кто–то что–то не так сделал, а потому, что организм просто не выдержал бы такой агрессии и бунта со стороны всех своих органов и систем.

Когда мы были в роддоме, Гульнара с дочкой находились пока в отделении реанимации. Но это, как говорится, на всякий пожарный. После перенесенного заведующий отделением Дмитрий Зеличенко и его команда не спускают глаз с драгоценных пациентов, вернее, пациентки. Крохи все тревоги и волнения не коснулись, хотя в дальнейшем не исключались, поскольку она могла остаться без мамы с первых дней жизни. Но не будем говорить о плохом, тем более что, как сказал Дмитрий Зеличенко, ничто уже не угрожает жизни пациентки. А уж коли так говорит один из лучших реаниматологов в стране, то значит, так оно и есть.

В чем мы убедились сами, увидев обаятельную женщину и ее доченьку, которую супруги решили назвать Амаль. Такое имя девочке дано не случайно. Оно символизирует надежду, стремление. Разве их с матерью, со всеми родными не объединяла в тяжелые дни надежда?

- Я всю жизнь буду благодарить Бога, что попала в этот роддом, к этим врачам, которым обязана жизнью, - сказала Гульнара, крепко прижимая к себе свою дочку.

При своих интересах

Естественно, находясь среди профессионалов акушеров–гинекологов, реаниматологов, я не могла не спросить у них о причинах высокой материнской смертности. И в принципе ничего нового не услышала: это - стрессы, недоедание, недосыпание будущих мамочек, вечная нехватка того и другого, ужасная экология.

- Но основная причина все–таки в безответственном отношении женщины к своему здоровью, а стало быть, и к здоровью своего ребенка, - считает Аминат Харуновна. - Им вот–вот рожать, а они ни разу не были у врача. И хорошо, если роды пройдут благополучно. Но, как правило, приходится спасать либо мать, либо дитя, а то и обоих вместе.

По словам Байтиковой, был случай, когда одной роженице пришлось перелить одиннадцать литров крови, с трудом, но ее спасли. Благо в крови роддомам никогда не отказывают, даже при нынешнем ее дефиците.

- И отнюдь не случайно мы говорим о планировании беременности, - продолжает Аминат Байтикова. - У нас зачинают ребенка, простите, как бы между прочим, не обследовавшись даже на хламидиоз. А потом мамочки и папочки удивляются, откуда у их крохи внутриутробная инфекция, и ругают по привычке врачей. Но виноваты не врачи, корить в первую очередь надо себя за недолеченные или вообще нелеченные болезни, передающиеся половым путем.

И, как мы не раз уже писали, не надо сбрасывать со счетов и то, что наше здравоохранение сидит на жутком голодном пайке. А длительное голодание, говоря медицинским языком, приводит к необратимым последствиям в организме, то есть в здравоохранении. Из скудного пайка лечебных учреждений в этом году даже забрали еще 27 миллионов сомов. О каком качестве лечения может идти речь? Всего десять сомов остается на пациента из денег, выделяемых из госбюджета на здравоохранение. Бюджетных средств хватает только на зарплату врачам, оплату коммунальных услуг и медикаменты, да и то только на дешевые. А пациент остается, как говорится, при своих интересах. И если в других лечебных учреждениях есть какая–никакая сооплата, то в роддомах нет и ее.

- Даже если она составляла бы двести–триста сомов, то и это стало бы для роддомов огромным подспорьем. Например, в год у нас проходит более пяти тысяч родов, а стало быть, как минимум, прибавился бы миллион сомов к нашему бюджету, - считает Аминат Байтикова.

Действительно, что в наши дни двести сомов? На количество родов, на котором акцентирует внимание высшее руководство страны, оно никак не повлияет, а вот на качестве непременно скажется. И, судя по опросу, проведенному "Вечеркой" среди женщин и мужчин, никто не против заплатить двести–триста сомов за роды. На эти средства можно покупать оборудование, улучшать инфраструктуру, премировать врачей, да мало ли на что их можно потратить! И правительству, наверное, следует прислушаться к голосу женщин, которым все–таки виднее, надо вносить сооплату или нет.