Смерть рядового Тажиматова

Смерть рядового Тажиматова

- Cегодня было бы три месяца (разговор состоялся 8 августа. - Авт.), как мы проводили нашего Байысбека служить в армию. И пятнадцать дней, как его убили в воинской части Госкомитета национальной безопасности. Я никогда не поверю, чтобы мой абсолютно здоровый сын мог утонуть в бассейне на территории части. Он даже переплывал туда–обратно реку Нарын, - говорит Гульнара, мать рядового Байысбека Тажиматова, погибшего 24 июля при весьма странных обстоятельствах. - Мы пришли к вам в "Вечерку", чтобы добиться правды, потому что в одиночку никогда ее не узнаем. Бороться с таким монстром, как ГКНБ, сами понимаете, бесполезно. Может, эта правда спасет других парней от издевательств и мучений, которые они терпят в армии, - добавила Гульнара, которая, похоже, еще не отошла от обрушившегося на нее горя.

Мы отправились в воинскую часть ГКНБ, где рядовой Тажиматов прослужил всего–то два с половиной месяца. Минут через двадцать появились два офицера. По их словам, они ничего комментировать не имеют права, а командир части - в госкомитете, и вообще ответы на все вопросы по этому случаю мы можем получить только в пресс–службе ведомства. Там нам сообщили, что вечером 24 июля с разрешения командира под наблюдением сержанта и двух спасателей солдаты купались в бассейне, который находится на территории части. Рядовому Тажиматову стало плохо с сердцем, у него случились судороги, он ушел под воду. Сослуживцы вытащили Байысбека, начали делать прямой массаж сердца, но безуспешно. Парня повезли в городскую клиническую больницу № 1, где ему, как заверили в пресс–службе, 15 минут оказывали реанимационную помощь. Но спасти Байысбека не удалось, врачи констатировали смерть от острой сердечно–сосудистой и дыхательной недостаточности. Служебное расследование по факту смерти солдата пока еще не завершено. Военная прокуратура расследует уголовное дело.

Но, уже, судя по сказанному, понятно, что отцы–командиры могут отделаться легким испугом: дескать, несчастный случай.

Гульнара, по ее словам, была самой счастливой женщиной на свете: ее Байысбека определили в считающуюся элитной воинскую часть Госкомитета нацбезопасности. А самое главное - она находится буквально в ста метрах от дома.

- И как мне сейчас больно глядеть на этот забор и осознавать, какие муки и издевательства терпел мой сын, а я была рядом и не могла помочь, - терзает себя сейчас Гульнара. - Зачем мы вообще отпустили его служить?

Но Байысбек рвался в армию. Очень радовался, когда прошел две медкомиссии, признавших, что он здоров и годен к службе.

- Мам, я у тебя без пяти минут солдат. А потом отслужу как надо и женюсь, - говорил он мне со смехом. Он вообще был очень жизнерадостным, общительным. У него много хороших друзей, девушка была, - Гульнара в который раз спотыкается на слове "был".

Она протягивает мне фотографии, сделанные во время присяги. На них Байысбек - высокий, подтянутый, волевой, такими сыновьями должна гордиться Родина–мать. Но она не только не гордится, но и не бережет их. Не могу пока сказать "убивает", поскольку в причинах смерти разбираются следователи Военной прокуратуры и не вынесли своего заключения судмедэксперты. Но и в версию гибели солдата, озвученную ГКНБ, тоже очень слабо верится.

Его сердце работало как часы еще два месяца назад, и вдруг острая сердечная недостаточность! Что могло ее спровоцировать, если по всем медицинским заключениям парень был здоров? И усомниться в них нет оснований. Почему сразу после случившегося в часть не вызвали реанимационную бригаду "скорой", а повезли Байысбека в больницу на частных белых "Жигулях"? И привезли туда его труп. Пульс, давление у Байысбека отсутствовали, сердце остановилось, зрачки были расширены - так значится в больничных документах. Как пояснили врачи, расширенные зрачки свидетельствуют о том, что начался отек мозга, а, по сути, его смерть. Надеясь на чудо, они все–таки попытались реанимировать Байысбека. Но чуда не случилось: трупы не оживают. Не исключено, что солдат умер еще в части, а "скорую" просто побоялись вызвать: реаниматологи могли заподозрить, чем был вызван сердечный приступ у здорового парня.

- Мы приехали в больницу часов в девять вечера. Сын лежал на кушетке полностью закрытый простыней. Я откинула ее: лицо Байысбека было в синяках. Помню, умоляла врача сделать что–нибудь. Он мне ответил, что ничего невозможно сделать, сына доставили к ним уже мертвым.

По словам матери, на следующий день из морга привезли забальзамированное тело сына, уже одетого в воинскую форму, которую передали из части.

- Мы раздели и осмотрели тело сына. Оно было все в синяках, особенно большие - на плечах. Откуда они появились, если, как нам сказали, у него случился приступ и он наглотался воды? Мы так думаем, что приступ случился, когда издевались над Байысбеком: держали его за плечи и топили в бассейне. Конечно, совсем утопить не хотели, это один из видов издевательств над новобранцами, - уверена мать погибшего Байысбека.

А во время похорон, как рассказал его отец Абдугани, пришли семеро сослуживцев сына. У одного из них был разбит нос. И он попросил рассказать, при каких обстоятельствах тот получил травму. А потом сказал сержанту дать команду военнослужащим "Голый торс". Те разделись по пояс, и более ста человек, которые находились рядом в тот момент, увидели на телах солдат, которые пришли служить почти одновременно с Байысбеком, кровоподтеки. У одного на руке были следы от ожогов, словно тушили сигареты.

- Вскоре после похорон в части провели собрание родителей военнослужащих, куда нас пригласили. Мы пошли, чтобы посмотреть хотя бы на кровать, где спал наш сын, сердце разрывалось от боли. И вместо того, чтобы нам посочувствовать, нас начали обвинять и оскорблять. Зам. командира части убеждал родителей военнослужащих, что, дескать, мы жалуемся везде и якобы хотим привлечь их сыновей к ответственности за дедовщину. Что мы клеветники, лгуны. А наш сын был эпилептиком, что у него было больное сердце, а мы, такие сволочи, хотим оклеветать ни в чем не повинных парней, - рассказывает отец Байысбека.

- И когда я сказала родителям, что мы только хотим разобраться, кто виновен в смерти нашего сына, они встали, наоборот, на нашу сторону и потребовали, чтобы разобрались объективно в случившемся, особенно после того, как мы рассказали им об увиденных на телах солдат синяках.

- А мне военные тогда открыто пригрозили, мол, не наживай себе врагов, а то будет хуже, - продолжает Абдугани. - И, похоже, угрозы начинают сбываться. В Военной прокуратуре, как намекнули мне, собирают материалы о том, что я якобы избил на похоронах того паренька с разбитым носом. Говорят, он написал заявление. Если это так, то его вынудили написать. Потому что я его не бил, у меня сотни свидетелей, людей, которые шли проститься с сыном. И зачем мне его бить? За что? Он и так жертва.

По словам Гульнары, пугают не только Абдугани, но и друзей Байысбека, которые по его просьбе в ночь–полночь приносили в часть колу, пиво, водку, конфеты и другие продукты, постоянно забрасывали единицы на мобильные телефоны офицеров. Угрозы посыпались после телесюжета, где друзья обо всем этом рассказали. Кстати, сама Гульнара постоянно пополняла чей–то мобильный баланс.

- Если он не исполнит просьбу, значит, его будут бить. К нему обращались за помощью и сослуживцы: "Тажи, - звали они его, - помоги". И друзья, его девушка или я что–то передавали в часть, - говорит Гульнара. - А 22 июля сын пришел домой в увольнение последний раз. Сказал, что сильно похудел и почек совсем не осталось, все отбили. И начал обмерять ремнем голову, а потом талию. Я спросила, зачем он это делает, а сын ответил: надо, чтобы талия была равна объему головы, а иначе будут бить. Я сказала, что пойду к командиру, пожалуюсь. Сын умолял никуда не ходить, иначе он никогда не сможет дежурить на КПП, а значит, очень редко будет видеть нас. Надо, мол, еще потерпеть несколько месяцев, до полугода, тогда его уже никто не тронет.

А через день Байысбека не стало. Говорят, 24 июля он якобы должен был исполнить просьбу офицеров - достать сотку. Друг Байысбека не успел передать ее к назначенному времени.

- А начались издевательства еще до присяги. Девушка сына рассказала, что после ссоры с сослуживцем Байысбека заставляли целоваться с ним. Он отказывался. Его так сильно били, что, как он потом сказал, еще бы пять минут и он, наверное, поцеловал бы того. То есть, его, как говорят на зоне, опустили бы. Не случайно же в сердцах сын бросил, что офицеры до того его достали, что после службы он с ними рассчитается. Просто так человек не будет говорить такое, - считает мать.

В СМИ все чаще попадают сообщения о гибели военнослужащих, тех, кто только–только надел форму. Но, как явствует из пояснений отцов–командиров, молодежь либо добровольно уходит из жизни по большей части из–за неразделенной любви, либо в результате несчастного случая. Иными словами, воинские части стали зоной повышенного риска для молодых и неопытных, если не сказать криминальной. Ведь порядки на службе, судя даже по этому случаю, царят в них зоновские.

И что удивительно, Военная прокуратура не усматривает в большинстве случаев состава преступления. По крайней мере, не было пока ни одного громкого процесса по факту гибели солдат, когда кто–то понес бы наказание. А в итоге наши дети остаются беззащитными перед дедами и офицерами. И, возможно, отнюдь, не случайно генерал Исаков, став депутатом, поднял вопрос о расформировании Военной прокуратуры.

Одним словом, объективное расследование обстоятельств гибели рядового Тажиматова - дело чести военных прокуроров. К этому расследованию, думается, должны подключиться и правозащитники, и независимые судмедэксперты. Ради того, чтобы, как сказала мать Байысбека, остались в живых другие парни, чтобы узнать истинную правду о смерти рядового Тажиматова.