Эндрю Вахтель: Я не боялся ехать в Кыргызстан

Много ли в Бишкеке руководителей вузов, к кому на интервью можно прийти с огромной сумкой, набитой ракетками и теннисными мячами? Я знаю только одного - это Эндрю Вахтель, президент АУЦА.

"Надо будет как-нибудь сыграть с вами в теннис, - сразу предложил он, увидев мой спортивный рюкзак. - Будучи аспирантом, я тоже приходил в университет с ракеткой для игры в сквош. Поэтому некоторые профессора думали, что я мало работаю".

Вот так с разговора о спорте и началось наше интервью.

- Вы хорошо играете в теннис?

- В сквош я играю лучше. В США нет системы присвоения разрядов. Ты хороший спортсмен, если попал в студенческую команду. Так вот, я играл за студенческую команду и считался неплохим игроком. Но в Кыргызстане площадок для сквоша нет. И для нашего университета построить их - непозволительная роскошь. Пытался уговорить посла Пакистана - ведь здесь много граждан этой страны, которые играют в сквош, - но он пока в раздумьях. А кыргызстанские бизнесмены новыми видами спорта - и вообще чем-то новым - интересуются мало. Видимо, это особенность менталитета. Здесь в любом магазине продают то же самое, что и в соседнем.

Ни в коем случае не осуждаю местных предпринимателей. Они ведут бизнес так, как знают. Но лично я иногда испытываю неудобства от того, что, например, не могу купить какие-то продукты и приготовить то, что хочу.

- Вы любите готовить?

- Да. Конечно, готовлю я не каждый день, потому что у меня много встреч, часть которых проходит в ресторанах. Но все равно стою у плиты регулярно.

- И какую кухню предпочитаете?

- Самую разную: французскую, итальянскую, тайскую... Но в Кыргызстане могу приготовить не все, что люблю. Не могу сказать, что я от этого страдаю. Ведь те продукты, которые здесь есть, они гениальны. Но мне не понятно, почему нельзя расширить ассортимент? Почему не предложить то, что пока еще никто не предложил? Это будет полезно не только отдельному бизнесу, но и сельскому хозяйству Кыргызстана в целом. Республика не сможет выиграть в конкурентной борьбе, если будет предлагать на рынке то же, что и соседи. Нужно начать выращивать что-то принципиально иное. Кстати, мы намерены реализовать эту идею в новом кампусе. Там у нас будет теплица, в которой студенты будут выращивать новые для региона продукты, такие как спаржа, артишоки.

- Это будет бизнес-проект?

- Это будет прежде всего обучение, имеющее практический результат. Кроме того, мы намерены начать формировать спрос. Этим тоже займутся наши студенты. Сначала мы будем предлагать новые продукты ресторанам. Они не отличаются особой склонностью к инновациям, но все же именно рестораны способны влиять на потребительской спрос. Речь идет, конечно, о продуктах питания.

- Я не удивлена тем, что вы так хорошо разбираетесь в вопросах сельского хозяйства. Но то, что вы так прекрасно говорите по-русски, впечатляет. Дело даже не в том, как вы удивительно грамотно строите фразу и насколько богат ваш лексический запас - здесь многое зависит от общего уровня образования. У вас почти нет акцента. Вы говорите, как прибалт. Вас легко принять за очень интеллигентного советского человека.

- Так обычно и происходит. На постсоветском пространстве люди чаще всего думают, что я родом из Советского Союза. Но я и на других языках говорю без акцента. Как музыкант хорошо слышу звуки и воспроизвожу их.

- Вы еще и музыкант?

- Сейчас уже нет. Но я играл в оркестре на валторне.

- А откуда в вас интерес к русскому языку и русской культуре?

- Моя бабушка Берта была носителем русского языка и русской культуры. Замужем она была за венгром, поэтому моя мама по-русски не говорит. И бабушка никогда не предпринимала попыток привить мне любовь к чему-то русскому. Но мы, ее внуки, всегда знали, что эта культура представлена в нашей семье. Позже, когда я поступил в университет - у нас ведь поступают в университет, а не на специальность - решил заняться русской литературой. Но бабушка особо мне помочь не могла. Прежде всего потому, что она врач, а не литературовед. Расскажу вам такой случай. Будучи студентом обратился к бабушке с просьбой помочь понять стихотворение Бориса Пастернака. "Оно и для меня слишком сложное, - ответила она мне. - Ты должен понимать, что современная русская литература для меня заканчивается Чеховым".

- Насколько знаю, в русской литературе вам особенно интересен Лев Толстой?

- Я люблю Толстого. Но мои академические интересы, безусловно, гораздо шире. Например, только что закончил работу, где пытаюсь объяснить психологию Путина через героя повести Достоевского "Записки из подполья". Конечно, на русском языке эта работа никогда не увидит свет. Но я послал ее нескольким друзьям в Штатах. А исследованию творчества Льва Толстого у меня посвящено более 10 работ.

- Лев Толстой вообще неплохо известен американской публике. Экранизация "Анны Карениной" с Кирой Найтли тому подтверждение.

- Я не смотрю такие фильмы.

- Вы не смотрите экранизации? Или для вас в принципе кино не является важнейшим из искусств?

- В принципе кино для меня является последним из искусств. Жизнь коротка, и всего не успеть. Я хожу в театр и читаю книги. Это искусство, которое меня вдохновляет.

Что касается экранизаций, то смотреть их мне и вовсе кажется бессмысленным. Следить за тем, что режиссер представил не так, как это представлял ты? И расстраиваться по этому поводу? Или искать неточности в сценарии? Но ведь это скучно. Экранизации, которые переосмысливают литературный текст, нередко гораздо интереснее. Конечно, что-то все же смотрю. Например, фильм "Курманджан датка". И даже написал монографию, в которой идет речь о создании национального героя и сопоставлении с Манасом.

- Вы не собираетесь опубликовать эту работу в Кыргызстане? Она ведь многих здесь заинтересует.

- Это работа написана на английском языке. И, кроме того, предназначена для научного журнала. Конечно, чтобы ее понять, не обязательно быть ученым. Я всегда стараюсь писать более публицистическим стилем. Но, тем не менее, боюсь, что это будет сложно для понимания. Но если вам она интересна, то могу прислать вам текст.

- Буду рада. Но вернемся к нашей беседе. Вы уже пять лет в Кыргызстане. Это значит, что вы приехали сразу после событий 2010 года. Не боялись?

- Моя жена, друзья, родственники - все пытались меня отговорить, считая, что в Кыргызстане стреляют и убивают на улице. Я всегда знал, что это не так и что физической опасности нет. Проблему и тогда, и сейчас представляет нехватка финансирования. К счастью, Джордж Сорос все еще помогает нам. Где-то 15% процентов всего бюджета университета выделяет он. Благодаря этой помощи, мы можем принимать талантливых студентов, у которых нет денег.

- А что с вашим приходом изменилось в университете?

- Мне удалось привлечь дополнительные средства. Кроме того, сумел сломать существующую иерархию, которая мешала развиваться как студентам, так и преподавателям. Одна студентка написала мне как-то: "Это здорово, что я могу запросто подойти к вам в коридоре или написать в Facebook. Скорее всего, я не буду делать это часто. Но сама возможность - очень важна".

- А вы можете дать совет, как годы в университете провести с максимальный пользой?

- Могу. Важно задавать вопросы. Именно вопросы - главное. Не ответы, которых может и не быть, или их будет несколько. Проблема в том, что советская система образования предполагала получение огромной суммы знаний. Но что с этим делать, большинство выпускников не знало. О невежестве американских студентов у вас ходит много анекдотов. И это во многом так. Но зато практика там на высоте. Необходимо совместить эти два подхода, а поскольку у вас в подсознании сидит то, что хороший студент должен много знать, и с зубрежкой проблем, как правило, нет, то мы делаем упор на вопросы.

- Надолго вы в Кыргызстане?

- Это зависит от многих факторов. Если мне предложат что-то очень интересное, то я соглашусь начать что-то новое. Но пока мне интересно здесь.

В центре внимания.