Ахунбай Кошоев о том, кто в прокуратуре и судах замешан в коррупции

После интервью исполнительного директора Ассоциации инвесторов СЭЗ "Бишкек" Ахунбая Кошоева, ("Вечерний Бишкек", 8 мая 2015 г.), в котором он говорил, что СЭЗ превратился в дойную корову СДПК, что было очень похоже на рэкет с участием аппарата президента, фирмам, входящим в СЭЗ, в последние недели стало несколько легче дышать. Кошоев в своей деятельности много сталкивался с работниками Генпрокуратуры, Верховного суда, а также с бизнесменами-депутатами, и это интервью – о них.

Преступное сращивание

– В последнее время раздается очень много критики в адрес прокурорских работников...

– Я сталкиваюсь с ними уже на протяжении 26 лет, поэтому могу с ответственностью сказать, что Генпрокуратура превратилась в последние годы в тихое гнездо махровой коррупции. Обычного гражданина могут проверять, пугать и допрашивать, а иногда даже несправедливо возбуждать против них уголовные дела многие правоохранительные органы – Налоговая и Таможенная службы, ГСБЭП и МВД, прокуратура и АКС, но вот проверить самих прокуроров не так-то просто.

Если в Генеральной прокуратуре действуют коррупционные схемы, кто их может вскрыть? Их на работу берет аппарат президента и руководство самой Генпрокуратуры, но если они сами наняли таких сотрудников на ответственные посты, то и отношение соответственное… Почему начальник следственного управления Генпрокуратуры Кылычбек Арпачиев был уверен в своей безнаказанности? Потому что он не боялся, что собственное руководство или АКС посмеют его задержать. Все остальные думают так же, все они почти неприкасаемы.

Вот мой партнер из Казахстана Талгат Саботаев создал схему совместно с сотрудниками Генпрокуратуры и Верховного суда. В Генпрокуратуре ему помогали Анвар Исманов, который курировал следственный отдел Таможенной службы, и следователь Шаршен Усупбаев. Это они в течение 4 лет закрывали возбужденные уголовные дела, помогая мошеннику проворачивать аферы в Кыргызстане, избегать уплаты таможенных пошлин и арендной платы и позволив ему в конце концов вывезти из страны оборудование.

Они сотрудничали с мошенником вместо того, чтобы отставивать интересы кыргызских бизнесменов и интересы кыргызского государства, в результате чего Саботаев не внес государству определенную часть таможенных пошлин, не выплатил арендаторам 98 тысяч, а также вложенную нами сумму за его оборудование – 61 миллион сомов – и спокойно выехал из страны.

– Дело, кажется, доходило до Верховного суда?

– Нас никто не оповестил, поэтому мы не знали, что районный и городской суды уже передали наше совместное оборудование подставной фирме Саботаева "Алтын заман", а когда мы попытались остановить эту аферу на уровне Верховного суда, нас просто нагло обманули – сказали, что заседание будет в 10:30, а когда мы пришли на заседание вовремя, оно уже закончилось.

И помог мошеннику первый зампред Верховного суда Канат Турганбеков. Когда я пошел к нему, он мне сказал: "Ну, так получилось, попытайтесь сделать что-нибудь через АКС или Генпрокуратуру". И это при том, что решения Верховного суда обжалованию не подлежат. Он направил меня к заместителю генпрокурора Людмиле Усмановой, попросив передать ей, что надо открыть новое дело по вновь открывшимся обстоятельствам, и написал на листке свой номер телефона, сказав: "Этот номер не прослушивается".

Я тогда засомневался, с кем я разговариваю – с первым заместителем председателя Верховного суда или с таким же мошенником, как мой бывший партнер по бизнесу? Я могу опубликовать этот телефонный номер, чтобы граждане проверили – действительно ли он не прослушивается? С Усмановой я встретился, она меня заверила, что разберутся во всем – до сих пор разбираются…

– Сколько времени прошло?

– Полтора месяца, и они даже не написали ходатайство для открытия нового дела по вновь открывшимся обстоятельствам, и в Верховном суде не рассматривают наше заявление, хотя и приняли его. Почему? Мой казахский партнер Талгат Саботаев в сердцах признался мне: "Знаете, какую сумму я им раздал? 48 тысяч долларов".

Пожары в пользу прокуроров

– Еще с чем вы сталкивались?

– Ко мне как-то обратился фермер из Узгена – сотрудница Генеральной прокуратуры Динара Ашимова взяла у него для ознакомления документы на получение кредита, но подала их в банк от своего имени, а против него возбудила уголовное дело. Мы разбирались с этим делом вместе с тогдашним генпрокурором Нурланом Турсункуловым и его заместителем, началось служебное расследование, и Ашимова тогда плакала, потому что ей грозило увольнение из ГП.

Однако сейчас она работает заместителем прокурора Чуйской области. В Генпрокуратуре мне сказали, что как раз когда шло служебное расследование, все документы сгорели в здании ГП в апреле 2010 года, поэтому они сейчас не могут ее ни в чем обвинить. Получается, что важно не то, что она сделала, а то, что нет документов.

Был со мною и другой случай. Мой российский партнер Владимир Шпунтов отсидел два года в СИЗО по обвинению в неуплате налогов на 6 миллионов сомов, мы долго разбирались, в конце концов он был оправдан по всем статьям. Но когда мы попросили, чтобы открыли новое дело по вновь открывшимся обстоятельствам, сотрудник Генпрокуратуры Эрмек Кулушев открытым текстом сказал, что если мы дадим ему три тысячи долларов, он напишет ходатайство.

– Он вам лично сказал, или обоим?

– Нам обоим. Я опешил, но не подал вида. Тогда он стал еще храбрее и добавил, что когда мы вернем себе 980 тысяч долларов, то должны купить ему хорошую машину. Я спросил, а что он считает хорошей машиной? Кулушев подошел к окну, показал на свою машину, стоявшую на парковке, и сказал: "Вот такую". – Я спросил: "А сколько такая стоит?" - Он ответил: "Ну 30 тысяч евро". Шпунтов все это может подтвердить.

Мы оба не подали вида и согласились, но когда я вышел из его кабинета и проходил по коридору 4 этажа Генпрокуратуры, долго не мог осознать, где я нахожусь – в Генеральной прокуратуре или в каком-то другом месте? Мы обратились в АКС, и он был "зафиксирован", когда мы принесли ему якобы предоплату. А недавно я захожу в Генпрокуратуру и вижу – этот Кулушев преспокойно работает в центральном аппарате.

– Вы на него не набросились?

– Я пошел к его начальнику и все рассказал, но мне снова ответили, что как раз когда началось служебное расследование, все документы сгорели в апреле 2010 года. Люди, совершавшие незаконные действия, спокойно работают в главном надзорном органе, который стал гнездом коррупции. Однако генеральный прокурор и президент почему-то не видят, или не хотят видеть, или не задумываются, во что превращается наше государство.

– И никто из них не стыдится, никто никого не укоряет, хотя президент часто любит повторять, что вор должен сидеть в тюрьме…

– Такие слова ласкают слух, однако глава аппарата президента, сидевший на 7 этаже "Белого дома" рядом с президентом, оказался взяточником, но президент говорит после этого, что он "хороший человек". У народа после такого руки опускаются, в такой стране не будет развития и не стоит его ждать. Если бы в обществе была атмосфера правдивости, справедливости и честности – вот тогда стыдно было бы воровать, или уклоняться от налогов, или работать не на совесть.

Мнимая беременность

– А что с членами СДПК, которые числились в СЭЗ, получали зарплаты, но не работали?

– Это были два члена политсовета СДПК по Чуйской области, они получали зарплаты в СЭЗ, начиная с 2013 года. Один из них – Мухтар Айнакулов – сейчас баллотируется в парламент. Когда мы это обнаружили, мы пошли в "Форум" к Чыныбаю Турсунбекову.

– Он сидел в "Форуме"?

– Да, и принимал там посетителей раз в неделю. Он нас внимательно выслушал, но не смог ничего ответить и уже два с половиной года молчит как рыба. Но что это за партия, если у нее нет принципов, если в ней нет дисциплины, нет системных правил? После этого я не верю партиям, которые разглагольствуют о каких-то идеалах.

– И что интересно – и президент, и глава его фракции имеют отношение к литературе…

– Это очень тяжелый вопрос, потому что испокон веков люди, которые претендуют на звание творческой личности, должны равняться на акына-демократа Токтогула, который пел правду в глаза властителям. Если Чыныбай Турсунбеков хочет называться творческим человеком, он хотя бы должен был разоблачить и выгнать из партии воров. Если он этого не смеет и не может, я его не могу называть творческой личностью.

Это как состояние мнимой беременности – иногда у женщин набухает живот и они сами верят, что беременны, но это просто самовнушение. Творческое состояние таких бизнесменов похоже на мнимую беременность. Брюхо как-нибудь набить можно, но действовать по совести не у всех получается.

– И это особый феномен, когда творческие люди одновременно оказываются крутыми бизнесменами…

– В наших условиях очень редко можно заработать состояние только интеллектом, власть всегда этому мешает. А Чыныбаю дают и банк, и ликеро-водочный завод, и кредиты, и руководство фракцией. Или вот кыргызоязычные газеты пишут, что первый зампред Верховного суда имеет львиную долю в нескольких многоэтажных домах, владеет кафе и четырьмя-пятью особняками, но официально у него в течение четверти века не было никаких доходов кроме зарплаты, которая за это время выросла с трех до 15-20 тысяч сомов в месяц. Как можно на такую зарплату приобрести столько недвижимости? Он просто иллюзионист.

– Но власти все время говорят, что вот до них в стране было плохо, а они все исправили и сделали хорошо.

– Это тоже попахивает мнимой беременностью.